В первые годы двадцатого столетия Роберт Грейниер, человек, привыкший к тяжелому труду, то с топором в руках среди вековых деревьев, то с костыльным молотом у железнодорожного полотна, надолго покидал свой дом. Его жизнь проходила в бесконечных разъездах: вгрызаясь в чащу, укладывая пропитанные креозотом шпалы, возводя опоры для новых мостов. Перед его глазами проходила не просто смена сезонов — менялась сама страна, ее облик и ритм. И он видел оборотную сторону этого прогресса: изможденные лица таких же, как он, рабочих, горькую цену, которую платили за каждый проложенный рельс или вырубленный гектар леса простые люди и те, кто приехал сюда в поисках лучшей доли.
